Фрэнк Херберт - Дом глав родов Дюны [= Капитул Дюны]
На Мурбелле было одето зеленое облегающее трико, а на открытом теле сверкали капли пота. Даже беременная, с уже заметным животом, она казалась грациозной. Ее кожа светилась здоровьем. Она дышала им, решила Одрейд. Отчасти из-за беременности, отчасти из-за чегото более фундаментального. Это запечатлелось в памяти Одрейд с момента их первой встречи, это же отмечала и Луцилла, перехватившая Мурбеллу и вытащившая с Гамму Айдахо. Здоровье гнездилось внутри нее, превращаясь в линзу, фокусирующую внимание на обильном половодье живости.
Мурбелла заметила гостью, но занятий не прекратила.
Не сейчас. Великая Мать. Я жду ребенка, но нужды тела остаются.
И тут Одрейд заметила, что механо разыгрывал гнев, запрограммированную реакцию на неудачу его действий, заложенную в его цепях. Весьма опасный режим!
— Доброе утро, Великая Мать.
Голос Мурбеллы был несколько сухим из-за прилагаемых ею усилий: она уворачивалась и вертелась с молниеносной быстротой, которую сама же и вызвала.
Механо рассекал воздух, пытаясь достать ее, сенсоры вспыхивали и потрескивали, пытаясь уследить за ее движениями.
Одрейд фыркнула. Говорить в такой момент, увеличивая опасность механо. Риск отвлечься во время столь рискованной игры. Достаточно!
Управление механо выполнялось с большой зеленой панели на стене справа от входной двери. В цепях были видны корректировки Мурбеллы: свешивающиеся провода, лазерные поля с вмонтированными в них кристаллами памяти. Одрейд протянула руку и остановила механизм.
Мурбелла повернулась к ней лицом.
— Зачем ты изменила схемы? — настоятельно спросила Одрейд.
— Ради гнева.
— Так делают Чтимые Матры?
— Как гнется ветка? — Мурбелла терла пораненную руку. — Но что, если ветка знает как гнуться и принимает это?
Одрейд внезапно почувствовала возбуждение:
— Принимает? Почему?
— Потому что в этом есть… что-то благородное.
— Ты идешь на поводу у собственного адреналина?
— Вы знаете, что это не так! — Дыхание Мурбеллы вернулось к норме. Она смотрела на Одрейд.
— Тогда как же?
— Это… когда бросаешь вызов и делаешь невозможное. Когда не подозреваешь, что можешь быть настолько… хорошей, настолько искусной и идеальной во всех отношениях.
Одрейд подавила восторг.
Mens sana in corpore sano. Наконец-то она наша!
— Но какой ценой тебе это достается! — воскликнула Одрейд.
— Цена? — голос Мурбеллы был удивленным, — Пока у меня есть такая возможность, я рада платить.
— Брать, что хочешь, и платить?
— Это ваш волшебный рог изобилия Бене Джессерит: чем более идеальной я становлюсь, тем сильнее возрастает способность платить.
— Осторожнее, Мурбелла. Этот рог изобилия, как вы его называешь, может превратиться в ящик Пандоры.
Мурбелла поняла намек. Она стояла абсолютно неподвижно, обратив все внимание на Великую Мать:
— Да? — Звук ускользал.
— Ящик Пандоры дает дорогу мощным раздорам, на которые уходит твоя жизненная сила. Ты часто говоришь, что находишься «в стремнине» и становишься Преподобной Матерью, но так и не знаешь ни смысла этого, ни наших к тебе требований.
— Значит, вы искали в нас не наши сексуальные способности.
Одрейд с величественной элегантностью сделала вперед восемь шагов. Раз Мурбелла попалась на этой теме, ее нельзя останавливать обычным решением, — безапелляционным приказом Великой Матери, обрывающим спор.
— Шиана легко отшлифует твои способности, — сказала Одрейд.
— Так вы используете ее на этом ребенке!
Одрейд услышала в ее словах недовольство. Это был культурный осадок. Где в человеке начинается сексуальность? Шиане, дожидающейся сейчас в комнатах охраны не-корабля, приходилось иметь с этим дело. «Я надеюсь, вы распознаете источник моей нерасположенности и скрытности. Великая Мать.»
«Я знаю, что общество Свободных наполнило твой мозг ограничениями, прежде нежели ты попала в наши руки».
Это расчистило атмосферу между ними. Но как перенаправить этот обмен с Мурбеллой? Придется не сдерживать его, пока я не найду выхода.
Будут повторения. Всплывут нерешенные вопросы. Тот факт, что практически все слова, произносимые Мурбеллой, можно предвидеть, станет ловушкой.
— Почему вы теперь избегаете этого проверенного способа давления на других, хоть и говорите, что вам нужен Тег? — спросила Мурбелла.
— Рабство, этого ты хочешь? — парировала Одрейд.
Глаза почти закрыты, Мурбелла обдумывает вопрос. Считаю ли я мужчин рабами? Возможно. Я создаю для них минуты дикого, безумного самозабвения, поднимая до высот экстаза, о котором они и нее мечтали. Меня обучали этому, и, соответственно, мужчины становились предметом моей воли.
Пока Дункан не сделал того же самого со мной.
Одрейд увидела, как захлопнулись веки Мурбеллы, и поняла, что в псише этой женщины есть вещи, связанные в узел, который нелегко будет распутать. Дикость процветает там, куда мы не добрались. Естественная чистота Мурбеллы как будто была навечно запятнана, а потом эту грязь закрыли и даже замаскировали сам покров. В ее искаженных мыслях и действиях проявлялась резкость. Слой на слое, слой на слое…
— Ты боишься того, что я могу совершить, — сказала Мурбелла.
— В твоих словах есть доля истины, — согласилась Одрейд.
Честность и прямота — ограничительные средства и употреблять их надо внимательно.
— Дункан, — голос Мурбеллы был бесчувственным — она использовала свои новые бене-джессеритские возможности.
— Я боюсь того, что ты делишься с ним. Тебе не кажется странным: Великая Мать допускает страх?
— Я в курсе прямоты и честности! — Прямота и честность в ее устах прозвучали отвратительно.
— Чтимых Матр учат никогда не отказывать себе. Нас тренируют не заглушать себя тем, что касается других.
— Это и все?
— Это глубже и имеет другие нити. Быть Бене Джессерит означает заниматься другим.
— Я знаю, чего вы просите: выбери Дункана или Сестринство. Знаю я ваши приемчики.
— Думаю, нет.
— Есть вещи, которые я не стану делать.
— Каждый из нас стеснен прошлым. Я выбираю сама и делаю должное из-за моего прошлого, которое отличается от твоего.
— Вы продолжите мое обучение несмотря на сказанное мною только что?
Одрейд слушала, полностью принимая необходимость этих встреч с Мурбеллой, когда все готово обнаружить невысказанное, мысли, вертящиеся на краю слов: словно реснички, выдвигающиеся для встречи с опасностями Вселенной.
Бене Джессерит предстоит измениться. И вот передо мною одна из способных вызвать эти изменения.
Беллонду ужаснет такая перспектива. Многие Сестры возмутятся. Но это
— она.
Когда Одрейд не ответила, Мурбелла произнесла:
— Натаскивать. Это верное слово?
— Приучить. Это тебе, видимо, знакомей.
— Вы действительно хотите сочетать наш опыт, сделать меня во многом похожей на вас, чтобы возродить между нами доверие. Любое обучение ведет к этому.
Не играй со мной в эрудита, девочка!
— Поплывем в одном потоке, Мурбелла?
Любая третьестадийная помощница насторожилась бы, услышав Подобные нотки в голосе Великой Матери. Мурбелла замерла на месте.
— Только я не уступлю вам.
— Тебе решать.
— А вы дали леди Джессике решать?
Ну вот и выход из тупика.
Дункан предложил Мурбелле изучить жизнь Джессики. Попытка расстроить наши планы! Голозаписи его представления вызвали серьезный анализ.
— Интересная личность, — сказала Одрейд.
— Любовь? После всего, чему вы учите, вы испытываете.
— Ты не находишь ее поведение изменническим?
— Нисколько!
Теперь мягче.
— Но посмотри на последствия: Квизац Хадерах… и ее внук. Тиран! — Аргумент, дорогой сердцу Беллонды.
— Золотая Тропа, — сказала Мурбелла. — Выживание человечества.
— Времена Голода и Рассеяние.
Ты смотришь за нами, Белл? Неважно. Посмотришь.
— Чтимые Матры! — сказала Мурбелла.
— И все из-за Джессики? — спросила Одрейд. — Но Джессика вернулась на Келадан.
— Учительница помощниц!
— Пример для них, верно. Видишь, что случится, если ты нам бросишь вызов? — Брось нам вызов, Мурбелла! Сделай это искусней Джессики.
— Иногда вы мне противны, — природная честность заставила ее добавить: — Но вы знаете, я желаю того, что у вас есть.
Что у нас есть.
Одрейд вспомнила о своих первых встречах с привлекательными возможностями Бене Джессерит. Все тело ощущалось с поразительной четкостью, чувства отточены до различения малейших нюансов, мускулы приучены действовать с великолепной точностью. Эти возможности в Чтимых Матрах добавили бы новое измерение, усиленное телесной скоростью.
